В Дагестанском государственном университете уже не первый год функционируют билингвальные образовательные программы, то есть программы, в рамках которых обучение осуществляется либо исключительно на иностранном языке, либо на иностранном и русском языках. Билингвизм в ДГУ – это не просто модный зарубежный канцеляризм, существующий на бумаге, а вполне реальные программы, успешно преподаваемые курсы и довольные студенты, для которых иностранный язык, – это шаг к профессиональной востребованности в будущем.
В Юридическом институте ДГУ реализуется сразу несколько билингвальных программ. Здесь – на кафедрах и в научно-исследовательских лабораториях – дисциплины на иностранных языках (прежде всего английском) преподаются как опытными теоретиками классического права, так и привлеченными извне специалистами, имеющими и практику общения на иностранном языке с его носителями, и опыт прикладного академического применения языка. Большинство из них – молодые специалисты, приглашенные в ДГУ из различных уголков мира, но при этом имеющие к вузу непосредственное отношение. Например, выпускники нашего университета, один из которых Мурад Абдуллаев – кандидат филологических наук, приглашенный преподаватель-исследователь кафедры конституционного и международного права Юридического института ДГУ.
Для Мурада Абдуллаева ДГУ – это дважды альма-матер. Выпускник филологического и юридического факультетов нашего университета работает сегодня на родной кафедре, из которой выпустился всего шесть лет назад. С текущего семестра – в рамках реализации билингвальных образовательных программ в Юридическом институте – Мурад Халилович преподает англоязычный курс «Основы права Европейского Союза» (“Introduction to the European Union Law”), предусмотренный на втором курсе магистратуры. Нам удалось пообщаться с Мурадом Абдуллаевым в перерывах между занятиями и узнать, почему программы и курсы на иностранных языках – это неизбежное будущее классического университетского образования.
Лингвистическое «закаливание» в массы: каких навыков недостает современным юристам?
– Расскажи, пожалуйста, как проходят занятия в рамках билингвальных курсов? Существуют ли какие-то специальные планы, определенного рода программы, по которым осуществляется обучение?
– Занятия проходят в обычном режиме: лекция – семинар. Ничего особенного. Главное отличие – это язык преподавания и общения со студентами. Все дискуссии, лекционный материал, выступления обучающихся идут на иностранном языке. В моем конкретном случае – на английском. Да, конечно, билингвизм допускает двуязычие, оно заложено уже в самом термине. Однако на своих занятиях я стараюсь свести употребление русского языка к минимуму – со студентами мы общаемся исключительно на английском. В то же время на ситуацию не стоит смотреть сквозь «розовые очки»: не всё, конечно, идет как по маслу, далеко не все студенты уверенно поддерживают академическую беседу на иностранном языке, где-то, разумеется, проскальзывают определённые психологические факторы – на все эти pro et contra мы не закрываем глаза, но в то же время для нас они – это не повод «тормозить» обучение или застревать на том, чтобы полпары я что-то говорил на английском, а затем оставшуюся половину студенты это всё переводили. У нас совершенно спокойно ведутся и диалоги, и дискуссии на английском; конкретно мои студенты – магистранты 2-го курса направления «Актуальные проблемы международного и европейского права» – абсолютно спокойно воспринимают правовую информацию на иностранном языке, дают обратную связь, задают вопросы – опять-таки на английском!
Что касается второй части вашего вопроса, то действительно курсы на английском языке реализуются так же, как и на русском – согласно утвержденным учебным программам. Я работаю по программе, разработанной моей коллегой по кафедре, доцентом ДГУ Мадиной Алиевой (кстати, бывшей когда-то моим преподавателем! – прим. М.А.), однако, разумеется, эту программу мы адаптировали, во-первых, под требования лингвистического (в частности, лексического) содержания каждой лекций или семинара (например, языковой минимум, конструирование профессионального правового вокабуляра юристов-международников и т. д.), и, во-вторых, под текущие тренды западного, преимущественно европейского образования в сфере права, под те процессы, которые происходят сегодня в правовом поле европейского сообщества. И, разумеется, содержание программ, преподаваемых моими коллегами и мною дисциплин, отвечает государственному образовательному стандарту.
– Неужели у студентов не возникает каких-то сложностей в процессе понимания и усвоения предлагаемого материала?
– Как я уже отметил выше, мой восторг на тему того, какие у меня замечательные и талантливые студенты (смеется) далеко не означает, что нет проблем или сложностей. Да, они возникают: и в плане восприятия беглой англоязычной речи, и в части терминологии на иностранном языке, и даже, элементарно, в плане преодоления психологического барьера. Студенты магистратуры – это не вчерашние школьники. Они знают, для чего они пришли в университет и снова сели за парты. Трудности с языком для них не преграда, они, по крайней мере, стараются и, что немаловажно, чувствуется, что они благодарны преподавателю, который любыми ухищрениями пытается выбить из них хотя бы два полноценных предложения на юридическом английском (смеется). Я, конечно же, шучу. А если серьезно, то скажу так: у нас уже многое получается (хотя занятия начались лишь во втором семестре), но еще большее нам предстоит пройти и преодолеть. Для меня важнее не просто вычитать лекции по программе и уйти, что называется, manus purus. Наша задача на билингвальных программах – это через крайне интересное, насыщенное международное и европейское право пробить тот самый психологический барьер практического употребления профессионального английского языка. В то же время это не значит, что мы подменяем правовую подготовку лингвистическим «закаливанием»: в данном случае одно другое гармонично дополняет, хотя не скрою, что для меня компонент билингвизма в данном случае важнее, – невозможно познать исконное содержание оригинальных нормативно-правовых актов без качественной языковой подготовки.
– А каково восприятие студентами занятий, предусмотренных полностью на английском языке? Они проявляют к ним интерес? Может быть, у них возникает какой-то страх, например, тот же психологический барьер, который уже был тобою упомянут.
– На первом занятии в рамках нашего трека «Основы права Европейского Союза» я спросил у своих магистрантов: «Каковы ваши ожидания от этого курса? Чем он вам интересен?». Большая часть ответила – прокачать навыки понимания профессионального английского и наработать практику говорения, научиться свободно оперировать юридическими терминами во время презентаций и выступлений.
По-моему, они крайне точно описали те навыки, которых как раз недостает львиной части молодых юристов, причем даже международников. И проблема эта стоит не только перед выпускниками дагестанских юрфаков. Юридический английский сложен и неоднозначен. Прибавляем к этому еще и фактор различия правовых систем России и Запада. Однако я бы не сказал, что психологический барьер всё такой же непреодолимый, каким он был, к примеру, в годы моего обучения или в предыдущие «пятилетки».
Сегодняшние студенты более уверены в себе, и эта лингвистическая «раскрепощенность» весьма многообещающая. Если что-то не получилось сегодня, в начале нашего пути, то оно обязательно с уверенностью в голосе воспроизведется к концу семестра. Я верю в своих студентов, потому что вижу и их подготовку, и их психологическую зрелость. Они пришли за английским не из праздной любопытности – они здесь в поисках практических, прикладных знаний, и, на мой скромный взгляд, наши билингвальные программы ориентированы как раз на это. Билингвизм требует и подготовки от студентов, и квалификации от преподавателей
– А почему преподавание ведется именно на английском языке?
– Английский язык – это не только язык международного общения и межкультурной коммуникации человека с внешним миром.Это еще и международный язык науки, главный инструмент академической мобильности и взаимодействия, публикационной активности, передачи академических знаний по всему земному шару. Английский – это язык образовательных стратегий лучших вузов и колледжей мира, его авторитет в данном случае неоспорим. В то же время традиции отечественной высшей школы сложились так, что именно английский язык у нас безоговорочный лидер по распространенности в вузах, его изучают все и везде. Ведущие образовательные центры нашей страны реализуют десятки англоязычных программ. Однако, цитируя Гамлета, «не все так гладко в датском королевстве». Существуют, конечно, и определенные проблемы, с которыми сталкивается не только Даггосуниверситет. Например, ограниченное число преподавателей, владеющих иностранным языком на достаточном уровне (по общеевропейской шкале уровня владения иностранным языком – Common European Framework of Reference – В2).
Данное ограничение лимитирует как прием абитуриентов на билингвальные программы, так и подбор дисциплин, преподаваемых на иностранном языке. В этом плане нам всем (а не только студентам!) важно и нужно расти, повышать квалификацию, не стесняться садиться за учебники и прокачивать свои навыки. Наука, язык, образование не стоят на месте. Без как минимум одного иностранного языка (а лучше, конечно, не менее двух) преподавателю вуза в ближайшем будущем не удержать конкуренцию на рынке труда.
– А каковы, на твой взгляд, перспективы и преимущества билингвального обучения как такового?
– Оно, безусловно, будет развиваться. Причем со временем, мне кажется, большая часть программ и курсов превратится именно в билингвальные. Во-вторых, билингвизм в дагестанских вузах способствует развитию сотрудничества с зарубежными высшими учебными заведениями, т.е. у нас появится гораздо больше двусторонних программ бакалавриата и магистратуры, а значит и привлекательность регионального вузовского образования начнет повышаться. Билингвизм сам по себе – это тенденция общемировая, скажем так, дух времени. Коль скоро я веду занятия по праву Европейского союза, приведу в пример этот регион. Билингвальные программы там – порядок вещей. Европейцы в данном случае пошли еще дальше. Главная языковая цель ЕС – сделать так, чтобы каждый гражданин Союза мог общаться на трех языках: национальном, любом другом языке ЕС и любом иностранном. На достижение этой цели направлена программа «1+2», которая по факту предполагает трилингвизм в сфере подготовки профессиональных кадров высшей квалификации. Конечно, европейские тенденции далеко не всегда применимы к российским регионам, но билингвизм в нашем случае неизбежен, а применимо к праву и подготовке юристов – крайне необходим. Билингвальные программы предполагают обучение на двух языках, а знание языков, в свою очередь, – это принципиальное конкурентное преимущество на рынке труда.
Беседовала Елена Гончарова
